ДЕТЕЙ СПАСАЛИ, КАК МОГЛИ Жительница ст. Тацинской, ветеран педагогического труда Прасковья Сергеевна Сазонова - из той категории современников Великой Отечественной войны, которых потом назвали несовершеннолетними узниками фашистских лагерей. Об ужасах войны Прасковья Сергеевна знает не понаслышке. Они до сих пор в ее памяти. В канун 65-й годовщины Победы над Германией, славя бессмертный подвиг фронтовиков и тружеников тыла, вспомним и детей войны. Когда немцы вероломно напали на СССР, Паше Галиёвой из Богучарского района Воронежской области не было и шести лет. Уже в июне 41-го ушел на фронт отец, пропавший без вести под Смоленском. А через год война огненным молохом докатилась до их села Галиёво, расположенного на берегу Дона. Тот раскаленный июльский день навсегда врезался в память Прасковьи Сергеевны.
Фашистские полчища рвались к Сталинграду, наши отступали. Через мост возле села переправлялись на левый берег поредевшие в жестоких оборонительных боях советские части, тысячи и тысячи беженцев, техника, скот. Вдруг небо потемнело от налетевшей армады фашистских стервятников. В тот день Галиёво практически сровняли с землей, мост разрушили, горели на донской воде вытекшие из потопленных барж нефтепродукты. К счастью, гражданское население при приближении фронта успели эвакуировать. На левый берег их семья - бабушка, мама и Паша - переправиться не успели, большинство галиёвцев осели под Кантемировкой, там и застала их оккупация.
Поначалу тыловые немцы не лютовали: успешно продолжалось их наступление на Сталинград. Однако, в августе объявились в окрестных лесах партизаны, совершили несколько диверсий. Фашисты поймали партизанку-комсомолку, казнили ее, взялись и за мирных жителей. Неподалеку находился большой конц-лагерь для советских военнопленных, которых наши сердобольные женщины тайком пытались подкармливать, бросая еду через колючую проволоку. Теперь озлобленные немцы устроили лагерь и для гражданского населения. Провели несколько массовых облав. Оказалась в числе сотен невольников и семья Паши.
На огороженной "колючкой" территории жили в избах, хозяйственных постройках, вырытых землянках. Днем выгоняли на работу в поле - убирали свеклу, картофель. Все это сдавали немцам, получая взамен баланду. Помогала матери и бабушке семилетняя Прасковья. Детей в лагере было много, и взрослые отдавали малышам последнюю корочку хлеба, кусочек печенной на костре картошки. Лето и осень как-то прожили. Потом пошли холода, да и на работу на плантации уже не гоняли, поэтому нечего было принести в свой закуток.
Старостой в лагере был раскулаченный когда-то дед-лавочник. Он, как мог, помогал невольникам. Закрывал, например, глаза, видя, как передают заключенным теплую одежду, что-то из еды. В первую очередь это отдавали детям. (Потом наши "особисты" чуть не повесили деда, как фашистского прислужника, но бывшие лагерники отстояли старика).
Конечно, никакой официальной информации о положении на фронте люди не имели, но чувствовали, что под Сталинградом немцам крепко досталось. Уже в декабре с востока видны были по ночам всполохи, даже доносился орудийный гром (в середине месяца совсем недалеко от Кантемировки - от Верхнего Мамона - пошел в прорыв на Тацинку танковый корпус генерала Баданова). А в начале января невольники увидели первых советских воинов - лыжников в белых масхалатах. Наши пришли! Вместе со взрослыми радовалась освобождению и Паша. Она, разумеется, не знала, что до конца войны было еще два с половиной года, но первая радость того военного лихолетья осталась в памяти навсегда.
|
